Почему Союзное государство с Белоруссией двадцать лет «буксует»

Дмитрий Романенко. Сегодня, 9 сентября, Владимир Путин и Александр Лукашенко обсудят вопросы формирования Союзного государства, продолжающегося уже много лет. Базовый документ подписали двадцать два года назад, но воплотить в жизнь удалось немногое. Какие цели ставили перед собой Москва и Минск и что пошло не так – разбиралось РИА Новости.

По итогам встречи никаких документов подписывать не предполагается. Программы по интеграции визируют работавшие над ними правительства, а утверждают на заседании Высшего Госсовета Союзного государства, которое, возможно, состоится в сентябре–октябре. Переговоры традиционно пройдут за закрытыми дверями, но руководители двух стран проведут пресс-конференцию.

Перспективы саммита оценивали аккуратно. "Это очень сложный процесс, многогранный, и работа напряженная, – говорил журналистам пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков. – Всегда хочется, чтобы дела шли быстрее, но все все-таки, трезво оценивая ситуацию, не замечать определенный прогресс было бы неразумно".

В Кремле делали акцент именно на двусторонних отношениях. А Лукашенко, судя по его заявлениям, намеревался обсудить дела в Евразийском экономическом союзе и особенно ситуацию с Афганистаном.

Подробности по интеграции со стороны Минска донес заместитель премьер-министра Николай Снопков. По его словам, консенсус нашли по каждой из 28 союзных программ, в том числе и по одной из самых спорных – ценообразованию на газ. "Мы рассчитываем к 2025-му реализовать практически все. Есть несколько элементов более сложных, [оставленных на] 2027-й, но они такие, скажем, некритичные", – не углублялся в детали Снопков.

Министр иностранных дел Белоруссии Владимир Макей подчеркивал: интеграция – это не то, на чем настаивает Россия, а "Белоруссия сопротивляется". "Нет, это было взаимное решение. Надо исходить из этого, а не из искусственных попыток нагнетать страсти вокруг несуществующей проблемы, связанной якобы с потерей суверенитета".

Впрочем, за два десятилетия проблемы, реальные или надуманные, возникали далеко не только с суверенитетом.

Близкие отношения России и Белоруссии неудивительны – общие история, культура, менталитет, да и во многом язык. Поэтому, когда 8 декабря 1999 года подписали Союзный договор, это выглядело естественной констатацией факта. Тем более что сначала были Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве, затем – об образовании Сообщества, в 1997-м – о Союзе, в 1998-м – Декларация о дальнейшем единении.

Новый документ вступил в силу в 2000-м и оценивался сторонниками интеграции постсоветского пространства как большой успех. Суверенитет, независимость, территориальную целостность, государственное устройство сохраняли. Объединяли внешнюю политику, оборону и безопасность, бюджетную, денежно‑кредитную и налоговую системы, энергетику, транспорт, связь. Но до сих пор многое из этого так и остается благим пожеланием.

"Договор предусматривал, по сути, создание конфедерации с едиными наднациональными институтами. Но деструктивные моменты возникли уже в 2000-2001 годах – и далее по нарастающей", – вспоминает политолог Александр Носович, специализирующийся на изучении Белоруссии и стран Балтии. По его мнению, в конце 1990-х президент Александр Лукашенко демонстрировал чрезмерный энтузиазм – в тот момент ему казалось, что он уже "перерос" Белоруссию.

"Определенно, Александру Григорьевичу очень хотелось возглавить Союзное государство. Он тогда был самым популярным из зарубежных лидеров в России", – отмечает Носович. Действительно, культ "хозяйственного батьки, поднявшего свою страну", был сильным. Россияне сравнивали свое неустроенное бытие с аккуратной и чистенькой Белоруссией, где Лукашенко удалось сохранить советскую промышленность, удержать приемлемый уровень жизни.

Но в нулевые в России запустили реформы, благосостояние людей росло – как и популярность Владимира Путина. "Союзное государство поставили на долговременную паузу. Началась плавная, но неуклонная деградация. В публичном пространстве звучали обвинения – дескать, Москва покушается на белорусский суверенитет, – продолжает собеседник РИА Новости. – Пошли споры по поводу нефти и газа. При этом республика, получая российские энергоносители по льготным ценам, перепродавала их – уже по мировым. Москве это, разумеется, не нравилось".

Действительно, в нулевые в Москве все чаще обращали внимание на то, что Лукашенко строил пресловутое "белорусское экономическое чудо" за счет ценовой разницы между покупаемым и перепродаваемым российским топливом. В Минске огрызались, уличая россиян в "имперских устремлениях". "Интеграция предусматривает командную игру и делегирование хотя бы части полномочий в наднациональные органы. Однако для Лукашенко абсолютная власть в Белоруссии оказалась гораздо важнее большого геополитического проекта", – заключает Носович.

Как и тяга к многовекторности. В Минске усиленно старались наладить контакты с Евросоюзом – не очень успешно. В 2014-м появилась надежда: "последний диктатор Европы", как называли Лукашенко западные СМИ, принял переговоры "нормандской четверки". Наметилось потепление. А в сторону Москвы – очередное похолодание.

В декабре 2019-го – к 20-летию договора о Союзном государстве – предлагали принять программу углубления интеграции. Однако Лукашенко твердил о заинтересованности в сближении с Западом, рассчитывая на снятие санкций. Белорусские делегации ездили в европейские столицы, где вели разговоры о "развитии диалога". Минск тоже принимал высоких гостей из ЕС.

Итог этой многовекторности был предсказуем: поддержанные западным сообществом протесты и заново развязанная война санкций. После этого успевшие заржаветь колеса союзной интеграции со скрипом завертелись вновь.

Нельзя, однако, сказать, что за два десятилетия ничего не сделали. "Речь шла о согласованной социально-экономической политике, общих подходах на международной арене и поддержании высокой обороноспособности, – напоминает доктор политических наук, профессор СПбГУ Наталья Еремина. – Сейчас наиболее эффективна оборона. А в геополитике все весьма относительно, хотя договор предусматривает все-таки согласованность мнений, а не их единство. Впрочем, в последнее время стремление к этому усилилось – особенно в контексте политики ЕС, направленной против властей Белоруссии. Экономическое сотрудничество также развивается вполне поступательно, хотя периодически возникают сложности в торговле – те же "молочные войны".

По транспорту, энергетике, налогам еще многое предстоит решить. "Даже в технических стандартах различия, – подчеркивает Еремина. – Хотя в таможенном и тарифном регулировании по поводу ряда товарных позиций договорились. В сфере атомной энергетики тоже неплохо – строительство АЭС в Островце значительно повысит энергоэффективность белорусской экономики".

Сейчас, если судить по словам высокопоставленных чиновников из Минска, согласовали дорожные карты даже по самым спорным направлениям. То есть предстоит максимальное сближение экономик двух стран – включая единый рынок нефти и газа, унификацию налоговой и таможенной систем. До сих пор именно эти вопросы считались самыми проблемными. А значит, двадцатилетняя пауза в интеграционном процессе наконец закончится.